Как правильно подсчитать выгоды

Банковские технологии №02 (2004 г.)

После нескольких лет ожесточенных дебатов о достоинствах и пороках так называемой новой экономики большинство экономистов наконец согласились, что во второй половине 1990-х гг. в США действительно наблюдался рост производительности, причем во многом благодаря значительным инвестициям в информационные технологии. Однако до сих пор многие аналитики убеждены, что Япония и ведущие страны Европы, напротив, практически не смогли воспользоваться преимуществами, которые информационные технологии могли бы дать их национальным хозяйственным комплексам. Считается, что незначительный экономический эффект, получаемый этими странами от ИТ-революции, является результатом как относительно небольших капиталовложений в информационные технологии, так и несовершенством национальных и региональных рынков рабочей силы.
Между тем некоторые новейшие исследования опровергают эту точку зрения. Так, сотрудник Гарвардского университета Дейл Йоргенсон (Dale Jorgenson) опубликовал работу, в которой приведены доказательства значительного позитивного воздействия «новой экономики» на развитие Японии и ведущих европейских стран в последней трети 1990-х гг. Как считает этот экономист, общепринятая точка зрения о незначительности эффекта ИТ за пределами США объясняется прежде всего различиями в методиках учета, принятых в американской, японской и европейской статистиках.
Действительно, в американской статистике принято относить затраты компаний на программное обеспечение к инвестициям и таким образом рассматривать их в качестве одной из составляющих роста ВВП. В Японии и Европе такие затраты, напротив, считаются текущими издержками компаний и исключаются из конечного продукта и, соответственно, из объема ВВП. Поскольку в середине и конце 1990-х гг. в американской экономике начался настоящий бум на инвестиции в ИТ, то, естественно, это нашло количественное отражение в быстром росте производительности и ВВП. В Японии и Европе официальная статистика игнорировала рост капиталовложений в ИТ (который в действительности имел место), что и привело к кажущемуся разрыву между показателями экономической эффективности информационных технологий в США, с одной стороны, и в Японии и Европе — с другой.
Кроме того, по мнению Д. Йоргенсона, в Европе и Японии не принято учитывать влияние инфляции на вложения в ИТ: поскольку статистика этих стран относит такие вложения к текущим затратам, то нет смысла использовать ценовые дефляторы. Американская статистика, относя ИТ-расходы к инвестициям, при подсчете ВВП вынуждена учитывать их с учетом изменений в уровне цен, т. е. в реальном, а не номинальном измерении.
Таким образом, расхождения между эффектами информационных технологий в США и других странах начинают казаться более значительными, чем они существуют на самом деле.
Тщательно обработав данные о вложениях в информационные технологии в США, Японии и Европе в период 1995—2000 гг. и приведя статистические методики к общему знаменателю, Д. Йоргенсон показал, что фактически все ведущие страны, а не только США получили значительные экономические выгоды от развития «новой экономики». Если использовать скорректированные Д. Йоргенсоном данные, то ежегодные темпы роста ВВП Японии во второй половине 1990-х гг. составляли бы не 1,4% (как утверждает официальная статистика), а 2,1%. Похожая картина наблюдается и в ведущих европейских странах.
Американский специалист также опровергает устоявшееся мнение, что процесс внедрения информационных технологий за пределами США шел медленными темпами и что развитие «новой экономики» сопряжено с падением уровня производительности.
Д. Йоргенсон утверждает, что при использовании правильных методик обработки статистических данных и правильной трактовки понятия «производительность» можно доказать более высокие темпы роста производительности во второй половине 1990-х гг. во всех экономически развитых странах, за исключением Италии.
Известно, что трактовка понятия «производительность» обычно сводится к производительности труда. В статистике производительность труда традиционно измеряется выработкой рабочих (произведенной продукцией за один человеко-час). При таком подходе темпы производительности в Японии и Европе во второй половине 1990- х гг. действительно пошли на спад.
Как считает Д. Йоргенсон, экономический эффект производительности должен учитывать не только выработку работников, но и отдачу капитала. Другими словами, количественная оценка производительности должна учитывать оба ключевых фактора — производительность труда и производительность капитала. В терминологии Д. Йоргенсона этим показателем является совокупная производительность факторов производства — total factor productivity (TFP). В доказательство своего подхода американский экономист приводит простое соображение, что выработка, т. е. количество произведенной продукции, возрастает не только в результате повышения интенсивности труда, но и вследствие применения более совершенной техники и более производительного оборудования.
Использование TFP в качестве индикатора производительности приводит к удивительному выводу: вопреки общепринятой точке зрения, темпы роста производительности и результирующий эффект влияния информационных технологий на ВВП во второй половине 1990-х гг. в Японии, Великобритании, Германии и Канаде были сопоставимы с аналогичными показателями в США или даже выше их (рис. 1).
Таким образом, позитивный эффект «новой экономики» на рост ВВП характерен не только для США, но и фактически для всех экономически развитых стран. Более того, по мнению Д. Йоргенсона, в Японии и особенно в европейских странах имеются значительные резервы, которые в период после 2000 г. могут обеспечить еще большую макроэкономическую эффективность информационных технологий. В частности, если эти страны смогут довести до конца реформы на рынке труда, которые выльются в более высокую степень адаптации к изменяющимся потребностям «новой экономики», то национальные хозяйственные комплексы Японии и наиболее крупных стран Европы окажутся даже в более выгодном положении, чем экономика США.